Рис. 75, а, б. В литературе население тагарской культуры нередко отождествляется с динлинами — летописным европеоидным населением Центральной Азии. О них говорится, как о людях, у которых «от колен вверху тело человеческое, а книзу растет лошадиная шерсть и лошадиные копыта; они не ездят верхом, а бегают со скоростью лошади». По одной из гипотез, за этим фантастическим образом скрывается пеший стрелок на подбитых камусом лыжах. Образы таких (в данном случае, бородатых) лыжников запечатлены в наскальных рисунках. Конец III — начало II вв. до н. э. а — Шелаболинские скалы, правобережье р. Тубы (правый приток Енисея). Красноярский край; б — петроглифы горы Четвёртый Сундук на реке Белый Июс. Хакасия. По В. Е. Ларичеву. Камус — шкура, снятая с голеней копытных животных — оленей, лошадей, лосей. Короткая шерсть на этих местах держится особенно прочно и практически не вытирается. Её приклеивают к лыжам шерстью по направлению скольжения. Она не мешает движению вперед, но совершенно не дает лыжам скользить назад.
	Рис. 76. Тагарский лыжник. Зимой, когда устанавливался глубокий снежный покров, главной ударной единицей татарского войска становились отряды лыжников, использовавшие тактику рассыпного строя. В движении они поражали противника стрелами и, если атака не приносила быстрого успеха, исчезали, спасаясь от погони. Основной набор оружия зимой оставался тем же, что и летом. Чтобы надежнее защитить голову от удара, на шапку нашивались металлические бляшки (а). Лыжи этого воина подбиты камусом (б), в его руках лук скифского типа (в), к стреле которого привязаны острые колючки (г). Цилиндрический колчан со стрелами заброшен за спину — так он меньше мешает ходьбе (д). Бронзовый кинжал (е) в ножнах (со специальным отделением для ножа (ж)) висит у пояса. К поясу рядом с чеканом (з) приторочен мешочек с запасной тетивой и походными принадлежностями (и). Реконструкция по материалам петроглифов и археологических находок из погребальных комплексов Минусинской котловины.
	Рис. 77, а, б. Судя по наскальным рисункам, щиты у тагарских воинов были больше, чем у скифов Причерноморья. Они могли полностью прикрывать корпус воина-пехотинца и были настолько легки, что позволяли в бою легко держать их перед собой в вытянутой руке. Именно в таком положении щиты обладали максимальными защитными свойствами. Ранний железный век. а — петроглифы Усть-Тубы, Минусинская котловина, Хакасия; 6 — Шелаболинские скалы. Правобережье р. Тубы (правый приток Енисея). Красноярский край. Рис. 78. В позднетагарское время появляются большие, почти в рост человека, прямоугольные щиты. Они состоят из двух частей, по всей видимости, гибко соединенных меж собой. Дальнейшее развитие этот тип вооружения получит у воинов таштыкской культуры. Конец III — начало II вв. до н. э. Петроглифы горы Четвёртый Сундук на р. Белый Июс. Хакасия. По В. Е. Ларичеву
	Рис. 79. Изображение щита на куль-обской вазе. Северное Причерноморье. Эрмитаж. Санкт-Петербург

Тагарские щиты известны лишь по древним изображениям. На наскальных рисунках они похожи на щиты причерноморских скифов, знакомые цивилизованному миру по предметам ювелирного гения греческих мастеров — например, по прекрасным изображениям на золотом сосуде из знаменитого кургана Куль-Оба (IV век до н. э.). Скорее всего и устройства щитов этих двух культур не слишком отличались одно от другого.

И все же этнографические материалы Старого и Нового Света позволяют прояснить некоторые технологические приёмы. Кожа на щите должна быть всегда жесткой и твердой Этим требованиям вроде бы соответствовала простая загрубевшая сыромятина, однако она излишне чувствительна к влажности и температурным колебаниям. Поэтому для выделки сырья вместо естественной сушки применялись методы термической обработки. Шкуру с шеи быка или другого крупного копытного животного обрабатывали паром Для этого ее держали над ямой, заполненной раскаленными камнями, на которые лили воду. Кожа сморщивалась, уплотнялась, становилась толще. Потом с нее удаляли шерсть и делали выкройку. Выкройку тщательно разравнивали гладким тёплым камнем, удаляя все морщины и неровности, одновременно еще больше уплотняя материал. В результате получался жёсткий, как фанера, кусок — щит, практически, был готов. Оставалось обработать кромки и приделать рукоять из полос кожи. Этот полуфабрикат можно было и не крепить к каркасу, ибо он сам по себе имел достаточно твердые края. Но обычно такой щит все же обтягивался или обшивался еще одним куском кожи, под который помещалась мягкая набивка. Этот внешний слой предохранял основной от неблагоприятных климатических воздействий. Кроме того, прокладка смягчала силу удара. Поверхность готового щита получалась гладкой и слегка выпуклой. Такие щиты отличались высокой прочностью, на весу они пружинили и гасили энергию удара, их невозможно было пробить кинжалом или стрелой.

Щиты не были единственным средством защиты. Даже беглый анализ тагарского арсенала подсказывает, что у тагарцев были и панцирные доспехи. Однако, на сегодняшний день среди археологических находок нет даже намеков на них. Буквально — ни одной детали. Можно, конечно, допустить, что тагарское войско не знало и не использовало защитной одежды, хорошо известной в древнем мире, но слишком специализированным выглядит бронебойный набор оружия. Вероятно, доспехи делались из органических и потому не дошедших до нас материалов. Попробуем по-новому взглянуть на давно уже известные вещи.

Среди бронзовых изделий тагарской культуры, приобретенных еще в 60—70-е годы XIX века известным собирателем минусинских древностей горным инженером П. А. Лопатиным, есть нож, найденный близ села Коряково бывшей Енисейской губернии. Навершием ему служит рельефная фигурка «понурого» кабана. Голова хищной птицы, как обычно, помещена в месте перехода лезвия в рукоять. На рукояти, как считается с момента первой публикации материалов об этом ноже в 1888 году, изображены две расположенные друг над другом рыбы. Обитателей ли быстрых енисейских вод поместил сюда древний художник?

Для искусства ранних кочевников было характерно совмещение двух зеркальных образов по оси симметрии. Правда, сама эта ось всегда хорошо выделена и не прерывается сверху донизу на протяжении всего рисунка. В нашем же случае линия совмещения туловищ рыб обрывается у затылка, и голова рыбы напоминает улыбающееся человеческое лицо. Удивительно похожие личины сердцевидной формы часто встречаются в изобразительной традиции весьма широкого хронологического и территориального диапазона. Круглоглазые «печальные» образы оставило нам древнее население Приамурья, их можно встретить на скалах знаменитой Томской писаницы и среди бронзовых культовых поделок, отлитых аборигенами Приуралья и Западной Сибири. Последние всегда представлены в различных головных уборах. Возникает логичный вопрос — не ошиблись ли мы с идентификацией фигуры на тагарском ноже, как рыбы? Уж не человек ли перед нами, на голову которого глубоко надвинута коническая шапка? Подтверждает эту мысль одна случайная находка. На Дальнем Востоке обнаружена скульптурная голова человека, вытесанная из крупнозернистого камня, в таком же или практически таком же древнем головном уборе. 

Ниже личины отчётливо видны два треугольника и ряды поперечных полос. Даже при самом беглом взгляде вырисовываются очертания фигуры стоящего человека, одетого в полосатый халат с запахом справа. Эта одежда очень напоминает доспехи некоторых народов Северо-Восточной Сибири и Дальнего Востока, выставленные в экспозициях многих крупнейших музеев. Такие латы представляли собой некое подобие расклешённого книзу халата, состоящего из полос грубо выделанной кожи, которые кольцами огибали тело воина от середины бедер до самых подмышек. Все эти кольца были примерно одинаковой ширины, но разного диаметра. Меньшие располагались выше пояса, плотно охватывая корпус, — ниже они становились все шире и шире, отчего панцирь приобретал форму колокола. Подобное устройство было неслучайным. Ширина подола не мешала шагу, а кольца соединялись ремнями между собой только в нескольких точках и легко складывались, позволяя воину даже садиться. Грудь воина прикрывала, как правило, широкая квадратная пластина. От её наружных углов на спину перебрасывались лямки и соединялись с подолом. Иногда «панцирный колокол» крепился и к верхней части, сделанной в виде короткого жилета из толстой, как и на пластинах, грубой кожи. Продольный разрез, с помощью которого воин надевал эти латы, мог находиться на спине, но мог быть и сбоку — как у халата. Идея подобного собирающегося подола оказалась очень продуктивной, и впоследствии вместо широких кожаных полос стали использовать гибкие металлические ламеллярные ленты. В одном доспехе могли чередовать наборные металлические и сплошные кожаные полосы.

Таким образом, можно заключить, что на рукояти древнего ножа изображён именно воин. Отличие его доспехов от известных нам по средневековым и этнографическим материалам состоит в том, что он не имеет на груди широкой сплошной пластины. Вместо неё сделан правосторонний запах. К тому же его латы гораздо короче известных нам доспехов. Изображения, соответствующие именно такому типу защитной одежды, можно встретить среди петроглифов.

Тагарская культура была одной из наиболее ярких в истории Южной Сибири. При всем сходстве предметов вооружения тагарцев с оснащением кочевников Саяно-Алтая, Средней и Центральной Азии, облик тагарских воинов существенно отличается от соседей. Более всего он похож на облик воинов древнейших оседло-земледельческих цивилизаций, основу которых составляли пешие армии, поддерживаемые кавалерией. Основную массу тагарского войска составляли ополченцы, которые имели на вооружении лук и стрелы, в качестве вспомогательного оружия ближнего боя они использовали палицу, кинжал, нож. Для защиты от вражеских ударов тагарская пехота использовала щиты.

	Рис. 80. Бронзовые маски так называемых «шаманских» фигур. VI—VIII вв. н. э. Прикамье. ПОКМ.
	Рис. 81. Уже много столетий грустно улыбается это лицо со стенки глиняного сосуда, найденного на Вознесеновском поселении в Приамурье. МА ИАЭТ СО РАН. Рис. 82. Древние лики со скал Томской писаницы. Эпоха бронзы. 3 тыс. до н. э. Правобережье р. Томи. Рис. 83. Каменная голова. VII—VIII вв. н. э. Жертвенное место. Дальний Восток. По Д. П. Сапунову и Б. С. Болотину. МА БГУ Рис. 84, а, б. Бронзовый нож с изображением рыб (а). Рукоять ножа (б). V—IV вв. до н. э. Находка близ с. Коряково. Енисейская губерния. Эрмитаж. Санкт-Петербург.
	Рис. 85. Тяжеловооруженный воин тагарской культуры. Его туловище защищено ламинарными доспехами, составленными из многослойных толстых кожаных лент (а). Голову закрывает островерхий шлем, сшитый из столь же плотных полос кожи (б) и украшенный пучками конских волос. Руки до локтей прикрывают кожаные налокотники (в), а ноги охватывают поножи, собранные из гладко оструганных и стянутых ремнями жердочек (г). Вооружение таких воинов составляли короткое копье с бронзовым наконечником (д), клевец (е), кинжал (ж), нож (з), также сделанные из бронзы. Щит (и), несмотря на его явное, судя по наскальным рисункам, использование татарским войском, не был еще обязательной принадлежностью экипировки латников. V—IV вв. до н. э. Реконструкция по изобразительным материалам Среднего Енисея.
Рис. 86, а—д. Воины в доспехах. Нетрудно узнать в этих колоколовидных балахонах силуэт ламинарных доспехов. На головах латников можно увидеть также конические шлемы, а в руках копья, взятые наперевес, а — петроглифы горы Суханихи. Красноярский край. Южная Сибирь; б, в, г, д — прорисовка петроглифов. Рис. 87, а—г. Батальные сцены эпохи раннего железного века. V—III вв. до н. э. а — петроглиф горы Куни. Средний Енисей; б, г — прорисовки петроглифов горы Куни. Средний Енисей; в — прорисовка петроглифов горы Суханихи. Красноярский край. Южная Сибирь. Рис. 88, а—е. Среди наскальных рисунков можно увидеть такие средства ведения боя, которые пока еще не обнаружены археологами. Это копья, булавы (а, б) и клевцы (а, в). Впрочем, фигуры стоящих воинов с оружием в обеих руках, возможно, не связаны с непосредственным изображением батальных сцен. Они могут представлять персонажей высокого ранга. Антропоморфный образ с оружием в обеих руках, который исследователи считают изображением божества, известен еще с эпохи бронзы. А в последующее время рисунки человеческих фигур с оружием в правой и левой руке станут буквально стандартом для изображения военных предводителей таёжного средневековья, и будут разными исследователями устойчиво связываться с военными плясками. Ранний железный век. а — петроглифы г. Суханихи, Красноярский край, Южная Сибирь; б — петроглифы г. Куни, Средний Енисей; в — петроглифы г. Тепсей, Минусинская котловина, Хакасия. Рис. 89. В военных акциях широко использовались речные флотилии, позволявшие быстро перебрасывать войско к месту побоища. Вдоль бортов лодок, чтобы помешать неприятельской атаке на абордаж, закрепляли вертикально торчащие прутья. Основным оружием речных сражений оставались лук и стрелы, а при сближении с речными силами противника — копье и чекан. Ранний железный век. Петроглифы Шелаболинских скал. Минусинская котловина.
Рис. 90, а—в. Эта уникальная находка (а) даёт представление об устройстве знаменитого лука скифского типа. Врезной деревянный конец вклеивался между двумя деревянными планками кибити (б), а на его выступающий шпенёк набрасывалась петля тетивы. Сама тетива при этом проходила вдоль глубокой канавки, прорезанной с обратной его стороны (в). V—III вв. до н. э. Курган саргатской культуры близ пос. Венгерово. Новосибирская область. Раскопки Н. В. Полосьмак и Д. Г. Савинова. МА ИАЭТ СО РАН Рис. 91. Этот лук скифского типа ассиметричен. Длина 86,2 см. Пропорции «рогов» 1:1,2. Его круто загнутые концы имеют такое же устройство, как у фрагмента лука из курганов саргатской культуры близ пос. Венгерово. Находка в Yarhu (Турфан). Автономный р-н Внутренняя Монголия в Северном Китае. Рис. 92, а, б. Отлитые из бронзы наконечники стрел (а), типичные для эпохи раннего железа, снабжались иногда специальными метками — клеймом мастера (б). Ранний железный век. а — поселение Усть-Изес-3, Новосибирская область, МА ИАЭТ СО РАН; б — Рафайловское городище, Тюменская область. По Н. П. Матвеевой. Рис. 93. Костяные наконечники по-прежнему были популярны и исправно служили на охоте и в сражениях воинам саргатской культуры. Появившиеся ниже пера выступы свидетельствуют о том, что наконечники использовались и как боевые стрелы. Устная традиция коренных народов Сибири свидетельствует, что стрелами с шипамистреляли, прежде всего, по врагу. V—III вв. до н. э. Западная Сибирь. НГКМ

Ударной силой тагарского войска могли быть отряды панцирных латников, способных выстоять под градом стрел и разгромить противника в ближнем бою. Скорее всего, они использовали сомкнутый строй, против которого атаки небольших отрядов легковооружённых кочевых всадников были малоэффективны. С появлением таких латников вырабатываются особые символы принадлежности к воинскому сословию. К ним относились бронзовые литые фигурки оленей, пекторали, коромыслообразные украшения поясов. Последние были далекими потомками массивных «рогатых» пряжек эпох поздней бронзы. Сохранившиеся наскальные рисунки позволяют предполагать, что существовала даже особая воинская причёска, представлявшая собой связанный на темени в пучок волосы. По мере развития тагарского общества профессиональных воинов становилось всё больше. К IV—III векам до н. э., когда кочевые соседи уже постоянно тревожили жизнь тагарцев военными нападениями, воевало 90 процентов мужского населения.

Уровень общественного развития тагарских племён, пожалуй, был выше, чем у соседей, и может рассматриваться как позднепотестарный — фактически перешедший в стадию создания цивилизации и ранней государственности. Тагарцы дольше всех сдерживали проникновение воинственных племен хуннского союза из глубин центральной Азии. Тактика военного противостояния лавине кочевой кавалерии, выработанная тагарскими пехотинцами, всадниками и лыжниками, получила дальнейшее развитие в военном деле таштыкской культуры, сменившей тагарскую на берегах Среднего Енисея и всем ареале её распространения.

«Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья». Автор: Александр Соловьев (кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии и этнографии СОРАН); научный редактор: академик В.И. Молодин; художник: М.А. Лобырев. Новосибирск, 2003 г.