В конце 1-го тысячелетия до н. э. в глубинах Центральной Азии произошли события, имевшие далекоидущие последствия для судеб кочевых народов Южной Сибири и их ближайших соседей, а в дальнейшем и для ко чевников всего пояса евразийских степей. Лавина порожденных ими исторических катаклизмов спустя несколько столетий докатилась до границ Римской империи. И только здесь, на Каталаунских полях близ современного французского города Шалон-сюр-Марн, летом 451 года завершился великий путь пришельцев с востока, имя которых — «гунны» — долго вызывало трепет у совсем не робких римлян.

Имеется в виду сражение между войсками Римской империи под предводительством Аэция и гуннского племенного союза, возглавляемого Аттилой. Оно получило у современников название Битвы Народов. В этой битве римлянам при поддержке алан и других «обиженных» гуннами племён, в последний раз удалось отстоять свою независимость.

Речь идет о возвышении в конце III века до н. э. союза племён, известных по китайским летописным источникам как «хунну» (в другой транскрипции — «сюнну»), и создании ими первого крупного кочевого государственного образования.

	Рис. 1. Южная Сибирь. Предгорье Саян Рис. 2. Бронзовая пластина — выразительный образец хуннского «звериного стиля». Такие парные пластины вставлялись иногда в специальные деревянные обоймы и украшали боевые пояса хуннских воинов. II—I вв. до н. э., Ордос
	Рис. 3, а—в. Лук хуннского типа имел семь роговых усиливающих деталей: а, в — набор усиливающих деталей в центральной части:  роговые накладки с обоих боков кибити в форме рассеченного вдоль оси овала, длинная узкая фронтальная накладка со стороны тетивы с несколько расширенными окончаниями; б — две длинные роговые накладки на обоих концах оружия. Центр изделия блокировался наглухо. Гибкими оставались только плечи. Рис. 4. Схема работы хуннского лука.
	Рис. 5. Пряжка и накладки поясного набора эпохи Великого переселения народов. IV— V вв. н. э. Памятник Сопка-2. Новосибирская область. Раскопки В. И. Молодина.

Всё началось с того, что отряд телохранителей Модэ (206—174 гг. до н. э.) — сына первого в истории хунну шаньюя Туманя, вымуштрованный постоянными охотами и приученный беспрекословно повиноваться своему хозяину, по его приказу убил его собственного отца. После этого Модэ сам стал шаньюем. При нём сформировалось первое кочевое государство. Модэ отличался небывалой завоевательной активностью и сумел расширить свои владения от Хинга на на востоке до монгольского Алтая и Тянь-Шаня на западе от Забайкалья и Саян на севере до Гоби и Ордоса на юге. Сердцем владений хунну в то время были современные земли центральной и северной Монголии и отчасти южной Бурятии. Политическая история этого народа представляла собой непрерывную цепь войн с ханьским Китаем и соседними племенами. Вскоре (к концу III века до н. э.) хунну распространили свою власть ни территории Минусы, Алтая, Восточного Туркестана. В 56 году до н. э. междуусобицы раскололи хуннскую державу на два объединения — север ное и южное. Южное вскоре попало под влияние Китая, а северное, укрепляя своё положение, продолжало борьбу с ним После крупного поражения в 93 году н. э. часть орд северных хунну из степей Центральной Азии и Восточного Туркестана через горы северо-западной Монголии, Алтая и Тянь Шаня двинулась на запад. Долгих триста лет, вытесняя одни племена, истребляя и покоряя другие, вовлекая в свой союз третьи, кочевники шли навстречу вечернему солнцу. Их путь в неведомое лежал по степям юга Западной Сибири, Казахстана, Средней Азии.

Титул шаньюй, согласно объяснению китайского историка I века Бань Гу, означает «обширный» и показывает, что его носитель обширен, подобно Небу, т. е. под его властью, словно под небом, находится вся земля. Ранее он принадлежал военному предводителю, позже главе государства, сохранившему за собой права верховного главнокомандующего.

Вот как описываются эти события в китайском письменном памятнике «Шицзин». После того как Маодунь (Модэ) получил от своего отца отряд конных телохранителей, «он сделал свистунку и начал упражнять своих людей в конном стрелянии из лука с таким приказом: всем, кто пустит стрелу не туда, куда свистунка полетит, отрубят голову. Модэ сам пустил свистунку в своего аргамака. Некоторые из приближенных не смели стрелять, и Модэ немедленно не стрелявшим в аргамака отрубил головы. Спустя несколько времени Модэ опять пустил свистунку в любимую жену свою, некоторые из приближенных ужаснулись и не смели стрелять. Модэ и сим отрубил голову. Ещё по прошествии некоторого времени Модэ выехал на охоту и пустил свистунку в шаньюева аргамака. Все приближенные тоже выпустили стрелы. Из сего Модэ увидел, что он может употреблять своих приближенных. Следуя за отцом своим шаньюем Туманем на охоту, он пустил свистунку в Туманя; приближенные также пустили стрелы в шаньюя Туманя. Таким образом, Модэ, убив Туманя... объявил себя шаньюем».

Началось Великое переселение народов. Хунну в ходе смешения с иноязычными союзниками быстро утратили колорит собственной культуры и её этнографическое своеобразие. Но они сохранили самоназвание и сумели возглавить тот разноплемённый кочевой союз, который миновав степи Прикаспия и Причерноморья и рассеяв в IV—V веках войска степей и лесостепей Восточной Европы, вышел к границам Римской империи и был назван античными авторами «гуннами». Их неудержимое и быстрое продвижение на запад и сокрушительный разгром «варварских» войск восточно-европейских кочевников (сарматы, аланы) потрясли римское цивилизованное общество. Произведя, по слова римского историка Аммиана Марцеллина, «страшное истребление и опустошение» среди, сарматских племён аланов, гунны пересекли Прикубанские степи, проникли на Таманский полуостров, преодолели в самом узком месте Керченский пролив, разгромили в Крыму готов, и, соединившись со своими основными силами, огибавшими Азовское море с севера разбили остготов, а в битве у Днестра — и везиготов. Спасаясь от смертельной опасности, остатки полуистреблённых племен (остготов, везиготов, сарматов, алан) хлынули к Дунаю, ища защиты у римского императора Валента. Страх перед военной мощью пришельцев заставил Империю предложить им откуп золотом.

С приходом к власти Аттилы гуннский союз достиг высшей точки своего развития. Но, как и всякое объединение, держащееся на силе оружия, он был силён лишь в дни побед, и первое же крупное военное поражение (в «Битве Народов») послужило толчком к его распаду.

	Рис. 6, а—ж. Железные наконечники хуннских стрел имели форму удлинённого и ассиметричного ромбов (а—в). Встречались и ярусные наконечники (г). Длина их пера колебалась в пределах 2-6 см. Бронзовые наконечники еще конкурировали с железными и использовались с луком скифского типа, не сразу канувшим в прошлое. Наконечники (д) отличают рельефно выделенные лопасти, иногда с отверстиями, и ажурная втулка, у которой исчезли привычные стенки, а осталось лишь кольцо у основания наконечника. Большое количество найденных костяных наконечников (е, ж) указывает на то, что металлические или роговые доспехи еще не получили достаточного распространения.
	Рис. 7. Прорисовка фрагмента серебряного сасанидского блюда с изображением царя Шапура III, охотящегося на леопарда. Хорошо заметен кинжал в ножнах с лопастями, расположенный у правого бедра владыки. Эти ножны, как и ножны длинного меча, выполнены в традициях скифского времени. Но лопасти в обоих случаях служат уже, скорее, элементом декора, нежели функционально необходимой деталью. Такой способ крепления оружия будем называть иранским. III—IV вв. Москва. Музей Востока. Рис. 8. Серебряная оковка нижнего конца ножен становится характерным элементом декора рубящего клинкового оружия. Металл может покрывать почти половину лакированного, окрашенного в красный цвет чехла. IV—V вв. Памятник Сопка-2. Новосибирская область. Раскопки В. И. Молодина.
	Рис. 9, а, б. С помощью таких нефритовых или деревянных скоб (а), размещённых, по желанию хозяина, ближе к устью или к середине ножен, можно было с удобством носить оружие. Идея такого крепления известна с VIII в. до н. э. Но лишь с повсеместным распространением длинных мечей она становится популярной. Такая конструкция позволяла подвешивать оружие вдоль ноги или закреплять его на спине так, чтобы рукоять торчала из-за плеча. Скобой с крючком можно было цеплять ножны за перевязь. При использовании простой скобы оружие снималось вместе с портупейным ремнем. Такую систему крепления оружия можно разглядеть на некоторых изображениях скифского и гунно-сарматского времени. Например, у лучника в сцене охоты на кабанов, изображенного на золотой поясной пластине из Сибирской коллекции (б). Рис. 10. Нефритовая скоба от ножен, найденная в западно-сибирской лесостепи. Обнаружена в одном из очень редких для региона погребений IV—V вв. Могильник Сопка-2. Новосибирская область. Раскопки В. И. Молодина
	Рис. 11. Рукоять палаша. Навершие состоит из полусферического набалдашника с полями, установленного на хрустальный шестигранник и круглый нефритовый диск. Полы колпачка по кругу украшены пояском зерни, а вся остальная его поверхность разбита перегородками на ячейки, заполненные цветными вставками. Навершие крепилось к концу рукояти длинным бронзовым гвоздем. В данном случае мы имеем дело с техникой перегородчатых инкрустаций полихромного стиля. IV—V вв. Реконструкция по материалам памятника Сопка-2. Раскопки В. И. Молодина. Новосибирская область. МА ИАЭТ СО РАН Рис. 12. Рукоять палаша из погребения знатного воина эпохи Великого переселения народов. Её сложное навершие состоит из полусферического колпачка с широкими полями у основания, золотой оковки с раструбами на концах и нефритовым диском-шайбой между ними. Металлические части навершия украшены в «кабашонном» варианте полихромного стиля. Поверхность колпачка разделена поясками зерни на четыре сектора. В центре каждого из них в специальном гнезде крепится овальный кабошон из цветной пасты или стекла. Золотая оковка также инкрустирована вертикальными рядами цветных овальных вставок-кабашонов. Деревянная основа рукояти палаша обтянута шёлком. Ножны оружия выкрашены в красный цвет, их устье дополнительно укреплено золотой обкладкой, инкрустированной цветной пастой. IV—V вв. Реконструкция по материалам находок А. П. Уманского у с. Тугозвоново на р. Чарыш. Алтайский край. Санкт-Петербург. Эрмитаж.

Промежуток времени (II в. до н. э. — V в. н. э на который пришлись все эти события, с легкой руки крупного исследователя сибирских древностей С. И. Киселева называется в отечественной археологической литературе гунно-сарматским временем. Другое встречающееся название — «эпоха Великого переселения народов».

В этот период расстановка действующих лиц на исторической арене существенно изменилась. Связано это с появлением новых мощных сил, определивших на многие столетия последующий ход событий. В Зауралье, Поволжье и Причерноморье это были сарматы, в Передней и Средней Азии — парфяне, в Центральной Азии и Сибири — хунны. Произошла постепенная смена скифских культур культурами хуннского круга, ираноязычного кочевого населения — тюркоязычными кочевниками, европеоидов — монголоидами. В оружейном ремесле железо полностью заменило бронзу. На Алтае прекратила существование уже знакомая нам пазырыкская культура. В Минусинской котловине на месте тагарской культуры в результате смешения местного и пришлого хуннского населения Центральной Азии сложилась таштыкская культура. В Верхнем Приобье аналогичным образом сформировалась верхнеобская культура. Саргатцы в конце концов перешли к исключительно кочевому укладу и отправились в поисках лучших пастбищ на запад. Где-то на берегах Дуная теряются все их следы. У кулайцев начался второй, самый боевой, этап их истории — Саровский, тоже связанный с миграцией — на этот раз вдоль верхнего и нижнего течения Оби.

Символом эпохи стали новые типы вооружения, явившиеся на смену образцам скифского облика.

И первым среди них следует назвать лук «хуннского типа». Он отличался от скифского, прежде всего, внушительными размерами (порядка 1,6 м и больше) и иным принципом действия. Новые луки были рефлексирующими—в свободном, без тетивы, состоянии их плечи выгибались в направлении полета стрелы. Такой выгиб кибити во многом обеспечивался приклеенными со стороны спинки сухожилиями. Мощность оружия при этом возрастала.

У лука хуннского типа зоны наибольших нагрузок усиливались роговыми накладками. Накладки помещали на концах лука и в самом центре. Центр укрепляли, с одной стороны, для того, чтобы заставить наиболее полно работать плечи оружия. С другой стороны, сложно было найти подходящие для кибити прямослойные бруски дерева большой длины, особенно на землях, отнюдь не богатых лесом. Да и еще так подогнать друг к другу, чтобы при склеивании получилась достаточно надежная конструкция — на всей своей полутораметровой протяженности. Более простое решение — подобрать и соответствующим образом обработать короткие 40—50-ти сантиметровые палки, а затем соединить их друг с другом в шип или внахлёст и склеить. В целях повышения эффективности выстрела менялось устройство окончаний лука. Они приобрели, во-первых, новые форму и сечение, а во-вторых, получили роговые накладки.

У скифского метательного оружия поперечные плоскости конца и плеча кибити совпадали, у хуннского же лука концевые детали, наоборот, вклеивались в кибить таким образом, что плоскости врезного конца и плеч лука располагались перпендикулярно друг к другу. В результате концы нового лука уже не гнулись, и основную работу по метанию стрел выполняли упругие плечи. Роговые накладки на концах лука предохраняли кибит от поломки.

Хуннские луки, в отличие от скифских, позволяли метать более длинные и тяжёлые стрелы с более крупными наконечниками. Если провести аналогию с огнестрельным оружием, то можно сказать, что увеличились «калибр» и поражающие возможности лука.

Немалую роль в этом сыграл и новый материал, использовавшийся при изготовлении наконечников стрел. Железо легче бронзы. Железный наконечник — даже при равном весе — значительно превосходил по своим размерам бронзовый. Стрелы с железными наконечниками были гораздо опаснее своих бронзовых предшественников.

Трёхлопастные наконечники мелькали на полях сражений больше тысячи лет и просуществовали вплоть до походов Чингисхана (XII век). Правда, в отличие от своих средневековых «собратьев», хуннские наконечники довольно невелики.

Многие стрелы снабжались небольшими роговыми шариками с круглыми отверстиями на боках. Располагались они у основания наконечника в месте, где он соединялся с древком. Воздух, попадая в такие отверстия при полете стрелы, издавал резкий звук. Летописи приписывают это изобретение самому шаньюю Модэ. Такие стрелы указывали цель. Изобретение оказалось столь ценным, что с тех пор неизменно эксплуатировалось во всех сибирских войсках.

Именно так, по наблюдениям Н. Витсена — голландского учёного и писателя, посетившего Россию с посольством в XVII в., применяли свистящие стрелы тысячу лет спустя потомки монголов. Эти стрелы «были с утолщённым передним концом, сделанным из кости, на них три или четыре свистульки (отверстия — А. С), которые в воздухе очень громко свистят, что забавно слышать... У них начальники военных отрядов выстреливают такие свистящие стрелы через головы своих отрядов, чтобы возбудить в них храбрость, а также для того, чтобы этим звуком в зависимости от направления, в котором они стреляют, отдавать приказы».

Умению владеть луком со стрелами подрастающее поколение хунну обучалось с самого раннего возраста. Как сообщают китайские летописи («Шицзин»), у сюнну «мальчик, как скоро может верхом сидеть на баране, стреляет из лука пташек и зверьков; а несколько подросши, стреляет лис и зайцев».

«Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья». Автор: Александр Соловьев (кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии и этнографии СОРАН); научный редактор: академик В.И. Молодин; художник: М.А. Лобырев. Новосибирск, 2003 г.