Рис. 30. Древнетюркский пояс. Реконструкция по материалам могильника Узунтал, Горный Алтай. Раскопки Д. Г. Савинова.

Существовала определенная цветовая символика флажка, связанная с возрастом умершего. Так, белый указывал на пожилого, красный — на молодого, черный — на человека средних лет. Представители знати водружали флаг в соответствии со знаменем, под которым ходил покойный при жизни. Впрочем, под наконечником такого копья мог вывешиваться хвост яка или жеребенка.

Покрой «мирных» головных уборов в эпоху средневековья почти всегда имитировал боевые наголовья. По такому принципу кроилась вся одежда. Популярные в те времена колпаки (клобуки) служили прекрасными подшлемниками для сфероконических шлемов. Позже, когда шлемы приобрели низкие куполообразные очертания, их заменили тюбетейки. Знаменитый треух имеет нащёчники и назатыльник, как у настоящего шлема. Надетый на него железный шлем автоматически превращал эту шапку в защитное снаряжение.

Завершал воинскую экипировку пояс — непременный атрибут каждого воина. Пояса украшались бронзовыми бляшками, порой покрытыми замысловатым растительным орнаментом. С них свисали многочисленные ремни-подвески, столь же богато орнаментированные. К поясам крепились палаши и сабли, боевые ножи и кожаные сумочки с повседневной мелочью. Тюркские пояса можно сравнить с личным паспортом владельца. Всякий современник при взгляде на расположение подвесок и комбинацию бляшек сразу же понимал, с кем имеет дело.

Конские доспехи состояли из пластин, закрывавших шею и грудь животного, чепрака на корпус и попоны на круп. На голову лошади надевалась железная или кожаная маска с вырезами для глаз и ноздрей. Латы для коня делались, в основном, по ламинарному принципу из многослойных, проклеенных и прошитых кожаных лент, которые, ярусами соединяясь друг с другом, огибали тело скакуна. Впрочем, боевая попона могла быть и ламеллярной, то есть собранной из связанных между собой мелких пластин. Ленты конской брони располагались и вдоль, и поперек туловища животного — ярусами поднимаясь к хребту, либо дугой огибая спину. Использовали для защиты и многослойный, простеганный крест-накрест войлок.

К «бронированной» лошади предъявлялись совершенно особые требования: она должна была быть сильной, обладать устойчивостью и маневренностью, выносливостью и безукоризненной управляемостью, по команде менять аллюры, мгновенно останавливаться, разворачиваться, вставать на дыбы, совершать прыжки, переходить в галоп. Неповоротливый или пугливый конь в критических ситуациях подводил всадника, неверным движением подставляя его под смертельный удар.

Подготовка будущего воина у тюрков начиналась с младенчества. У некоторых кочевых народов, наследников тюркской культуры — скажем, казахов — было принято класть ребёнку между колен подушку и плотно пеленать ноги, чтобы со временем придать им кривизну конского торса. В возрасте трёх—четырёх лет мальчиков усаживали на лошадей, в девять—десять они становились уже профессиональными наездниками и проводили, как и их родители, большую часть времени на лошади. У киргизов даже считалось неприличным ходить пешком. Корифей арабской литературы Джахиз сказал о тюрках: «Если бы ты изучил длительность жизни тюрка и сосчитал его дни, то нашел бы, что он сидел на спине своей лошади больше, чем на поверхности земли».

С самого нежного возраста мальчиков приучали к стрельбе из лука, владению арканом и оружием. Часто между ними устраивались специальные состязания. У тех же киргизов практиковались поединки верхом на жеребятах, баранах или молодых бычках. Роль верховой скотины выполняли порой и сверстники. Популярны были соревнования по стрельбе из лука на полном скаку, известные по многочисленным описаниям очевидцев. Стреляли обычно вполоборота назад (знаменитый скифский выстрел) по нитям, на которые подвешивался приз. Каждый участник имел право на неограниченное число попыток. Соревнования продолжались, пока кто-нибудь не добивался успеха.
Проверенным способом подготовки к войне и поддержания высокой боеготовности у древних тюрков, как в свое время у хунну, была охота. Арабский летописец Табари отмечал, что для этой цели тюркский каган завёл даже специальный полигон — «луг и заповедные горы, к которым никто не приближался и не смел в них охотиться, (ибо) оставлены они были для войны».

Тюркское войско, согласно хроникам танского Китая, делилось на правое и левое крыло. Каждое крыло, в свою очередь, состояло из отдельных отрядов. Их численный состав был кратен десяти — 10 000, 1000, 100, 10 воинов. Все это похоже на облик хуннской армии.

Исследователи предполагают, что каждый такой отряд еще раз делился на два крыла, выполнявшие самостоятельные боевые задачи. Если это так, то низшей военной единицей была группа из пяти человек. Позже, во времена Второго каганата, в армии выделился центр, равный по численности крыльям. Набирались кавалерийские подразделения для тюркской армии и из воинов подчинённых племён. Они формировались по тому же десятичному принципу, но в сражении обычно оставались на вторых ролях.

Основой тюркских войск были соединения легковооруженных всадников, использовавших лук и стрелы и в совершенстве владеющих этим оружием. Мусульманские письменные источники отмечают умение таких всадников без промаха поражать цель на скаку из любого положения, стрелять «назад и вперед, вправо и влево, вверх и вниз». В бой лучники брали с собой два—три лука и несколько колчанов, полных стрел. Нередко именно они стремительной атакой решали исход сражения. В случае неудачи конные стрелки отступали, скрываясь за плотным строем тяжеловооружённых копейщиков.

Тяжеловооружённых всадников в древнетюркском воинстве насчитывалось не столь уж много, но именно эта панцирная конница спасала положение в наиболее трудных случаях. Видимо, про нее пишет Табари, как об «одинаково одетой» гвардии. Полный набор защитного вооружения был необходим только тем, кто стоял в первых рядах. Воины последующих шеренг, прикрытые бронированными латниками, обычно ограничивались нагрудником для себя и лёгкой попоной для своего коня.

		Рис. 31. Золотые фигурки — украшение парадного колчана. Тройник (распределитель ремней) с ремешками, украшенными фигурными бляшками, использовался для ношения колчана и был деталью второго, так называемого «стрелкового» пояса. X—XII вв. Могильник Олтарь, Новосибирская область.
	Рис. 32. Копьё у тюрков  имело сакральный смысл. Следы подобного отношения к этому оружию сохранились в обрядовой практике тюркоязычного населения, где копью отводилась особая роль. Так, у казахов и киргизов еще в начале прошлого века существовал обычай, согласно которому после смерти мужчины в жилище устанавливался специальный знак — «туу», который представлял собой копьё умершего с траурным флажком — «жилек» — под наконечником. Основание копья устанавливалось внутри кибитки, а древко с наконечником пропускалось в дыру, проделанную в кошме. Во время перекочёвки копье «туу» везли впереди каравана. Туу был временным заместителем усопшего, то есть являлся одушевленным предметом, обладающим некими жизненными силами. Участь «туу» была почти всегда одинакова. Через год, когда душа умершего окончательно должна была покинуть средний мир, устраивались поминки, на которых проводились различные состязания: скачки, конные копейные бои, стрельба на скаку из лука и т. д. Победитель, завоевавший главный приз, спешивался, вырывал копье и разламывал его, чтобы освободить заключённую в нем душу. Тому, кто сломал копье, давали подарок, а в ряде случаев, например, у казахов, сохранивших в исполнении этого обряда больше архаических черт, «переломивший копьеё» должен был стать мужем вдовы. VIII—X вв. Ачинско-Мариинская лесостепь.
	Рис. 33, а—г. Роговые пряжки таких характерных форм стали легко узнаваемым элементом материальной культуры древних тюрков. Эти крупные изделия скрепляли подпруги седел верховых коней (б, г). Аналогичные предметы меньших размеров, также вырезанные из рога или отлитые из бронзы, служили застежками пояса. Застежки конских пут «цурки» (а, в), форма которых мало изменилась за минувшие тысячу двести лет, в древнетюркское время вырезали преимущественно из дерева, хотя для этой цели мог использоваться и рог. V—VIII вв. Могильник Усть-Чоба. Горный Алтай. Среднее течение р. Катунь. МА ИАЭТ СО РАН.
	Рис. 34. Юрта — традиционное жилище кочевых и полукочевых народов. И в наши дни на высокогорных пастбищах Алтая можно встретить такие переносные сооружения, покрытые войлоком, шкурами и брезентом, в которых живут пастухи, когда перегоняют сюда свои стада. Сейчас они используются только как летнее жилье, но в прошлом это был основной тип жилища, которым пользовались тюркоязычные предки современных алтайцев.

Открывали сражение батыры, перед строем вызывавшие на поединок представителей вражеского войска. Эта древняя традиция восходит ещё к эпохе родоплеменных столкновений, когда складывались правила ведения военных действий, ограничивающие масштабы кровопролития. К числу таких правил относились договоры о продолжительности сражения, числе убитых, возмещение потерь и многие другие. И среди них самое, наверное, зрелищное и «гуманное» — поединки вождей или специально выбранных для этого богатырей. Согласно сведениям Табари, «у тюрков было обычаем не выступать, пока не выйдут трое из их всадников... Затем, уже после выезда третьего, выступали все». Такие традиционные поединки пережили века. И только, пожалуй, появление огнестрельного оружия сделало это правило, имевшее явный сакральный смысл и огромное значение поднятия боевого духа, историческим анахронизмом.

Готовясь к набегу, тюрки большое внимание уделяли разведке. Разведку вели лазутчики и мобильные отряды, совершавшие глубокие рейды по тылам противника. Вот как описывает их действия западно-европейский рыцарь Робер де Клари: «У каждого из них есть десяток или дюжина лошадей; и они так хорошо их приучили, что те следуют за ними повсюду, куда бы их ни повели, и время от времени они пересаживаются то на одну то на другую лошадь. И у каждого коня, когда они вот так кочуют, имеется мешочек, подвешенный к морде, в котором хранится корм; и так-то лошадь и кормится, следуя
За своим хозяином, и они не перестают двигаться ни днем, ни ночью. И передвигаются они столь быстро, что за одну ночь и за один день покрывают путь в 6, или 7, или 8 дней перехода. И пока они так передвигаются, то никогда никого не преследуют и ничего не захватывают, пока не повернут в обратный путь; когда же они возвращаются братно, вот тогда-то и захватывают добычу, угоняют людей в плен и вообще берут все, что могут добыть».

Подобные приёмы разведки в будущем скопируют у тюрков многие кочевые образования. Особенно популярной разведка станет в войсках Золотой Орды. Боевые качества тюркских воинов в средневековом мире оценивались очень высоко. В начале IX века арабские халифы набирали из них свою личную гвардию, вскоре их примеру последовали и императоры могущественной Византии. Джахиз в своем сочинении «Достоинство войск Халифата и достоинства тюрков» даже пришёл к выводу, что никто «не внушает (такой страх) арабским войскам, как тюрки», ведь у них нет «иных помыслов, кроме набега, грабежа, охоты, верховой езды, сражения витязей, поисков добычи и завоевания стран... Они овладели этим делом в совершенстве и достигли в нём предела. Это стало их ремеслом».

Тюрки долгое время вели успешные войны на обширных территориях, одерживая внушительные победы над очень серьёзными противниками. И это объясняется, в первую очередь, высочайшей боеспособностью их войск. Погубили же их государство внутренние проблемы — прежде всего, жадность и властолюбие территориальных владык, буквально по клочкам растащивших некогда великую державу. И все же древние тюрки избежали поголовного истребления (что случилось со многими другими побеждёнными народами) и вошли в состав новых государственный образований — Уйгурского и Кыргызского каганатов. И долго еще на полях сражений реяли их знамена с золотой волчьей головой.

«Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья». Автор: Александр Соловьев (кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии и этнографии СОРАН); научный редактор: академик В.И. Молодин; художник: М.А. Лобырев. Новосибирск, 2003 г.