В обмен на пушнину, столь ценимую в странах Востока и Европы, в тайгу буквально потоком шли все мыслимые и способные к транспортировке предметы цивилизации. В том числе и лучшие образцы современного оружия. Абу Хамид ал-Гарнати (исламский автор XII века, посетивший Великий Болгар) описывал со слов местных купцов торжища с остяками, одним из предметов обмена на которых были восточные клинки: «У него (Булгара — А. С.) есть область, называют её Вису. А за Вису на Море Мрака есть область, известная под названием Иура. Как говорят купцы, солнце там не заходит сорок дней, а зимой ночь бывает такой же длинной. И привозят люди мечи из стран ислама, которые делают в Зенджане, Абхаре, Тевризе и Исфахане в виде клинков, не приделывая рукоять и без украшений, одно только железо, как оно выходит из огня. И закаливают эти мечи крепкой закалкой. И мечи эти как раз те, которые годятся, чтобы везти их в Иуру. Булгары возят их в Вису, где водятся бобры, затем Вису везут их в Иуру (и её жители) покупают их за соболиные шкурки и за невольников и невольниц... говорят, что если йура не бросает в воду мечи, то он не поймает никакой рыбы и будет страдать от голода».

	Рис. 25. Сабля и палаши эпохи раннего средневековья. VI—VIII вв. Елыкаевская коллекция. МАЭС ТГУ. Рис. 26, а, б. Таёжные мастера продолжали развивать художественные традиции украшения оружия в зверином стиле. Они отливали из светлой бронзы полые рукояти, украшенные различными комбинациями горизонтальных поясков и вертикальных валиков. Все это сочеталось с выпуклыми «жемчужинами» и ажурными навершиями в виде птиц и зверей. Такие рукояти были самых различных размеров и годились как для ножей (а), так и для рубящего клинкового оружия (б). Полые рукояти встречаются на огромной территории западно-сибирской тайги — от самых южных её границ до низовьев Оби. IX—XII вв. а — нижнее Приобье. Материалы А. В. Бауло. МА ИАЭТ СО РАН; б - Омское Прииртышье. Раскопки А. С. Чагаевой. МА ОмГПУ.
	Рис. 27. Бронзовая фигурка человечка, выполненная в традициях таёжного литья, изображает облачённого в полный доспех богатыря. К сожалению, она дошла до нас не полностью, но и то, что сохранилось, позволяет заметить некоторые детали — выпуклую серьгу в правом ухе, закрученные вверх усы, панцирный нагрудник с оплечьями, переданный поперечными кольцевыми линиями на руках, несколько поперечных валиков в районе талии, обозначающих пояс, кромки нагрудника и набедренников. Последние, расширяясь внизу, закрывают ноги воина до середины голени. Поверхность набедренника имеет рубчатую поверхность, передающую фактуру ламеллярной брони. Продольными и поперечными канавками обозначены границы наборных лент и панцирных пластин, из которых составлены латы. В облике богатыря чувствуется влияние тюркских изобразительных канонов, известных по каменным изваяниям (серьга в ухе, усы, выделенный пояс и рука на нем, покрой одежды). В то же время в ряде деталей отчётливо ощущается и таежный колорит (вторая рука тоже на поясе, панцирь вместо простой матерчатой одежды, пропорции фигуры и т. д.). Случайная находка в Васюганье. X—XII вв. НГКМ.
	Рис. 28. Съёмное сабельное перекрестие. Ромбическая форма с расширениями концах лучше защищает руку не позволяет вражескому клинку скользнуть на пальцы. Стержни, отходящие из от середины перекрестия, помещаются в специальные вырезы в боковых накладках несущей части оружия и жёстко фиксируют перекрестие, не давая ему расшатываться. XVI-ХVП вв. Нижнее Приобье. МА ИАЭТ CОРАН. Рис. 29, а—в. Рукояти оружия делались несколькими способами. Боковые накладки применялись тогда, когда рукояточный стержень снабжался несъёмным кольцевым навершием (а). В других случаях, деревянный брусок насаживался на тонкий приострённый черен, который, пройдя насквозь, загибался с обратной стороны (б). Далее брусок обстругивался, и ему придавалась нужная форма. Рукоять могла набираться из кусочков вываренной бересты или толстой кожи, нанизанных на черешок послойно (в). Через отверстие на самом конце стержня пропускалась заклёпка, фиксировавшая всю конструкцию.   Рис. 30. Бронзовое навершие железного стремени. Даже в таких лаконичных предметах, как железные стремена, петля под ремень оформлялась в виде головы ушастого филина, вылитого из бронзы. X—XII вв. Могильник Усть-Ишим, Омское Приобье. Раскопки Б. А. Коникова. МА ОмГПУ.
	Рис. 31. Серебряное блюдо с позолотой — характерный образец восточного экспорта, обнаруженный в Нижнем Приобье близ поселка Верхне-Нильдино. На его поверхности рельефно отлита башня, окружённая десятью тяжеловооружёнными всадниками на закрытых панцирями лошадях. По мнению специалистов, изображение на поверхности блюда представляет собой серию сюжетов, которые можно трактовать как иллюстрацию к некоторым эпизодам из книги Иисуса Навина. Это изделие является двойником знаменитого аниковского блюда, найденного в 1909 г. в Приуралье вблизи деревни Болыше-Аниковская Чердынского уезда Пермской губернии и хранящегося ныне в Эрмитаже. Однако, при полном тождестве композиции, сюжета, контуров башни, абриса фигур людей и лошадей, между блюдами существует несколько десятков различий в деталях архитектуры, экипировки и вооружения всадников. Отлито верхненильдинское блюдо в IX—X вв. по оригиналу VIII в. Сборы И. Н. Гемуева и А. В. Бауло. МА ИАЭТ СО РАН.
	Рис. 32. Это литое позолоченное изделие с утолщенным внешним краем на кольцевой ножке и изображением царя, скачущего на диком быке, — ещё одно яркое свидетельство обменных связей западносибирских таежников с цивилизациями Востока. Вероятно, на блюде изображен шах Ирана Ездигерд I (399—421 гг.). Копьём с наконечником особой формы в виде упора-отростка на древке он поражает быка. К поясу шаха специальными ремнями прикреплены меч с прямым перекрестием и колчан, поверхность которого разбита на несколько орнаментальных зон. На обратной стороне блюда вырезана пятиконечная звезда и процарапана арабская надпись (в переводе — «чаша из серебра»), выполненная курсивом IX—X вв. Это указывает на то, что блюдо могло оказаться в Сибири не ранее IX в. Находка на р. Сыне, притоке Малой Оби. IV—V вв. Иран. Сборы А. В. Бауло.

Трудно сказать, какова на самом деле была судьба привозных клинков, но остяки действительно не очень интересовались готовыми привозными рукоятями, в эпоху средневековья купцы предпочитали торговать одними полосами-полуфабрикатами. Их и доставить было легче, и потребитель мог оформить оружие по своему вкусу .Таёжные мастера, продолжая традиции предков, отливали из светлой бронзы великолепные полые рукояти с ажурными навершиями в виде птиц, медведей и других реальных и мифических существ. Оружие, снабжённое такими рукоятями, не только было очень нарядным, но и обладало, в представлениях местных жителей, особой силой, воспринятой и от священного металла, и от изображений животных.

Способы ношения клинкового оружия у таёжников ничем не отличались от уже разобранных нами в предыдущих главах. Одна манера копировала кочевую, другая — гунно-сарматскую.

Особенностью таёжных воинств было то, что на протяжении всего средневековья самым массовым оружием ближнего боя оставался топор, так как в условиях ближнего боя на ограниченном пространстве он гораздо удобнее меча.

По своему устройству топоры делились на шпеньковые и плоскообушные. Первые имели на обушке специальный молоточек-шпенёк.

Перед нами не просто поединок с двумя быками, подтверждающий права шаха на престол, а борьба с зооморфной ипостасью божества, в которой победитель-шах наследует силу и мощь быка и получает божественный дар, дающий право на престол. Известно, что дикий бык был ипостасью «первозданного быка», зороастрийского божества, а зримое воплощение божества нужно было «добыть», чтобы обрести его свойства — силу, мощь, непобедимость.

	Рис. 33. В Сибирь попадало и дорогостоящее оружие христианских стран Запада. Один из таких мечей XII—XIII вв. был найден летом 1975 г. при раскопках близ села Старые Карачи в Новосибирской области. Это дорогое, некогда богато украшенное оружие с широким лезвием, трехчастным навершием с выделенной центральной частью и брусковидным перекрестием. Общая длина оружия 96 сантиметров. Рукоять, навершие и перекрестие носят следы серебряной насечки, образующей плетеный орнамент с восьмерковидными петлями. В верхней трети клинка с обеих сторон серебром выложены сокращенные посвятительные надписи Деве Марии. На одной половине меча — «N/omine/ M/atris/ S/alva/t/oris/ Et/erni/ D/omini/ S/alvatores/ Eterni» и «C/hris/t/ us/ Ih/thus/t/us» — «Во имя Матери нашего Спасителя вечного, Господа Спасителя вечного. Христос Иисус Христос»; на другой — «N/omine/ O/ mnipotentis/ M/ater/ E/terni N/omin/e» — «Во имя Всемогущего. Богоматерь. Во имя Вечного». Такие надписи на клинках характерны для эпохи крестовых походов. Оружие относится к группе каролингских по происхождению мечей. Клинок западноевропейского происхождения, но рукоять его была смонтирована где-то в Северной Европе — в материковой Швеции или на острове Готланд. Этот меч мог попасть в Сибирь с новгородскими или ладожскими купцами; новгородцы, начиная с XI века, были главными посредниками в меховой торговле между Европой и уграми (и самоедами). Проторенные пути, которые назывались «зырянской дорогой» или «русским тесом», вели севером предприимчивых торговых людей в Зауралье и Приобье, к местам так называемого «немого торга». Впрочем, не исключено, что меч имел и более богатую событиями историю и попал на берега реки Оми с отрядами Ермака. XII—XIII вв. Раскопки В. И. Молодина. МА ИАЭТ СО РАН
Рис. 34, а—д. Комбинированные топоры в тайге отличались большим разнообразием. Кроме кочевнических образцов Саяно-Алтая сюда попадали и восточно-европейские изделия (а, б, д). С узколезвийным бойком на длинной рукояти легковооруженный пехотинец вполне мог противостоять даже противнику в доспехах. Молоточки со шляпкой на обухе (в) позволяли сокрушать панцирную защиту. Граненое острие (г) предназначалось для поражения противника в кольчатых доспехах. Реконструкции по материалам УШ-ХП вв.
	Рис. 35, а—в. Таёжное рубяще-колющее оружие эпохи средневековья. Железные наконечники копий (а). Широкие наконечники копий имели двустороннюю заточку, позволявшую наносить режущие удары, граненые острия пробивали доспехи. Наконечники копий иногда использовались для создания кукол, изображающих почитаемого духа предка, что позволяет говорить о символической связи наконечника копья и духа умершего. Такие наконечники ещё в начале прошлого века обматывались многочисленными тряпочками, пока не получалось антропоморфное изображение, которое помещалось в священный амбарчик. Древки копий (б) плотно обматывались сыромятной кожей для защиты его от рубящих ударов меча, сабли или пальмы. Пальма — большой, тяжёлый нож (в), как правило, с односторонней заточкой на деревянной рукояти, мало уступающей по длине копью. В эпоху позднего средневековья пальма, как универсальное древковое рубяще-колющее оружие, стала наряду с топором популярным средством ведения ближнего боя и, превосходя копье по своим фехтовальным возможностям, фактически вытеснила его с полей сражений. Среднее Приобье. а — VI—VIII вв. Елыкаевская коллекция. МАЭС ТГУ; б. в — конец XIX в. Этнографическая коллекция. Нижнее Приобье.
	Рис. 36. Средневековые топоры имели скос лезвия к рукояти, что позволяло делать ее прямой и достаточно длинной (свыше 50 сантиметров) и использовать оружие в ближнем бою. Вырез с тыльной стороны лезвия и оттянутая вверх к рукояти пятка бойка защищали руку воина от вражеского оружия при широком хвате топора, когда одна рука находилась под самым бойком оружия.
	Рис. 37. Ножи таежных воинов в VI—VIII вв. (как и у тюрков) имели наклонную к лезвию рукоять. VI—VIII вв. Могильник Релка. Томское Приобье. По Л. А. Чиндиной. МАЭС ТГУ. Рис. 38. Железный кинжал. Елыкаевская коллекция. МАЭС ТГУ.

Пик распространения комбинированного бойкового оружия пришелся на последнюю четверть 1-го тысячелетия — время господства прочных ламеллярных доспехов. В эпоху развитого средневековья такое оружие встречалось уже достаточно редко. Топоры этого времени снабжались широким лезвием, были крупнее в размерах, а шпеньки у некоторых экземпляров приобрели вид гранёного острия. Это явилось, с одной стороны, следствием некоторой политической стабилизации в тайге — в такие периоды всякое исключительно боевое оружие модернизируют, приспосабливая его к «мирной» работе (широкое лезвие топоров). А с другой, — связано с выросшей популярностью кольчуги, которую намного легче пробить гранёным острием. Именно тогда вошли в обиход плоскообушные бойки, совершившие стремительную эволюцию от весьма архаичных клиновидных форм, известных еще с гунно-сарматского времени, до аналогичных современным плотничьим топорам с бородкой.

Плоскообушные топоры ковались двумя способами. В одном случае, заготовка из мягкого металла перегибалась на вкладыше посередине, и концы ее, сложенные вместе, расковывались. Предварительно между ними помещалась полоса твёрдой стали. Так получалось «самозатачивающееся» лезвие. При работе таким бойком мягкий металл боковин постепенно изнашивался, обнажая твердое стальное острие. В ином варианте, на одном конце пластины делался петлеобразный загиб, образующий проух; из другого же формировалось лезвие, на кромку которого наваривалась стальная полоса.

Копья в тайге тоже были универсальны. Древки у них, сравнительно со степными образцами, лишь ненамного превышали рост человека. Колющую часть делали ромбовидной или вытянутой треугольной формы, а в сечении — линзовидной или ромбической. Такое оружие характерно для эпохи раннего средневековья. Позже популярность копья пошла на убыль. Оно оказалось вытеснено пальмой или, как ее еще иногда называли, рубильным ножом. Сибирское население владело этим оружием с удивительным мастерством.

По свидетельству охотника и путешественника А.Черкалова (60-е годы XIX в.), одним ударом пальмы срубалось дерево толщиной с руку, а другим рассекалось пополам, прежде чем его ствол успевал коснуться земли.

Вспомогательным оружием ближнего боя служили разнообразнейшие кинжалы и ножи, просуществовавшие (в качестве боевого оружия) вплоть до XVII века, когда, судя по документам Сибирского приказа, они использовались в междоусобной войне «ясачных» и в схватках со «служилыми людьми».

Развитие боевых средств в эпоху позднего средневековья определялось поисками универсальных форм, которые отвечали бы как военным, так и хозяйственным нуждам. Клинковое оружие, с этой точки зрения не вызывало большого интереса: эффективность его применения в условиях тайги была не столь уж высока, а производство — дорогостоящим и трудоёмким. Неслучайно в фольклоре наличие клинкового оружия отмечается лишь у отдельных князей и богатырей. Основным оружием ближнего боя (подходившем и для мирных трудов) становятся пальма, топор и нож; в списке защитного вооружения первой стоит кольчуга, иногда дополнявшаяся панцирем с внутренним бронированием.

«Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья». Автор: Александр Соловьев (кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии и этнографии СОРАН); научный редактор: академик В.И. Молодин; художник: М.А. Лобырев. Новосибирск, 2003 г.